18 ГЛАВА.
Время идет. Идет вопреки всему. Даже когда любое движение секундной стрелки причиняет боль, словно пульсирующая в синяке кровь. Идет неровно: то несется галопом, то тянется, как кленовый сироп. И все же оно идет. Даже для меня.
Проснулась я оттого, что меня начали трясти, бить по щекам.
— Доктор МакКонар! – удивилась я. «Господи, что он здесь делает?». Он был давнишний друг отца. Несколько лет назад улетел в Россию. Как он тогда говорил: «Корни зовут!»
— Да, милая! Ты ранена?
Я задумалась.
Доктор МакКонар ждал. Седая бровь изогнулась, и морщины стали еще глубже.
— Нет, не ранена, — соврала я. Хотя для доктора это правда: сердечные раны его не интересуют.
Правая рука легла на мой лоб, а пальцы левой сжали запястье. Губы беззвучно шевелились: поглядывая на часы, доктор считал пульс.
— Что же случилось?
Пылающий лоб остыл, в горле появился отвратительный привкус паники.
- Ничего страшного. – снова соврала я.
— Ты устала? — спросил доктор МакКонар.
— Угу… — Я послушно закрыла глаза.
— Думаю, с ней все в порядке, — уже обращаясь к брату, через несколько минут произнес доктор. — Обычное переутомление. Пусть выспится, а завтра я заеду. Точнее, уже сегодня, — добавил МакКонар, взглянув на часы.
Марк отнес меня на верх.
Утро. Я резко открыла глаза и испуганно осмотрела свою комнату. Спустилась в кухню. Марк уже проснулся. Прошло чуть больше недели. Джас не появлялся. От этого становится ещё хуже.
- Может тебе подличиться? – как бы невзначай проговорил он.
— Хочешь отправить меня к психоаналитику? — чуть резче ответила я, догадавшись, к чему клонит Марк.
— Думаю, это поможет.
— А если нет?
Я не особо разбиралась в психоанализе, но понимала: не будучи честной, нельзя рассчитывать на помощь. Сказать правду? И провести остаток жизни в обитой войлоком палате? Я не знала, может для меня – это был самый оптимальный вариант. Может…
Мне очень жаль Марка. Всегда круги под глазами. Сонный вид. Каждую ночь я просыпалась от собственных криков, а Марк всегда помогал заснуть обратно.
Чуть позже решила прогуляться. Дождь. Не то, что радуга или северное сияние. Его почти никто никогда не ждёт, потому что он наводит тоску. Но я полюбила это природное явление. Дождь помогал мне видеть тебя, быть рядом с тобой и помогает сейчас, прятать свои слёзы. Я не люблю казаться слабой и показывать свои чувства людям, поэтому мне легче идти на улице под дождём, когда по лицу скатывается очередная слеза.
Моя голова уже не соображала. Я начала вести дневник на третий день, как Джас исчез.(все, что в кавычках – это дневник)
«Джас, ты исчез. С кем же мне теперь быть? Я сбита с толку. Ты ушел, и забрал всё, что было у меня в жизни. Куда бы я не посмотрела, я везде вижу, что рядом нет тебя. Словно у меня в груди пробили огромную дыру. Сегодня, прогуливаясь по улицам ЛА я услышала твою песню. Сердце невольно сжалось, руки начали трястись, как будто ты был рядом. Я не могла это больше слушать. Но когда пришла домой, скачала все твои песни и слушала их. На сердце что-то давило, мне было больно, но я терпела. Я хотела сделать себе больно. Почему? Не знаю! Может думала, что от этой боли я наконец-то умру, прерву свою жизнь раз и навсегда. Нет, не жизнь. Какая там жизнь, существование! Все может быть…

а то у меня ща десь сопли, да сырость

Марк ударил кулаком по столу:
— Все, Ася, ты едешь к родителям!
Я оторвала глаза от макарон, которые скорее изучала, чем ела, и изумленно уставилась на брата. Нить беседы давно потеряна — разве мы вообще беседуем? — и я не знала, как понимать его слова.
— Что я сделала? — Как несправедливо! я вела себя просто безупречно. Всю первую неделю, мы тактично молчали. Чуть ли не каждый день готовила горячий ужин.
— Ты ничего не делаешь — в этом вся беда, — нахмурился Марк. — Никогда ничего не делаешь!
— Хочешь, чтобы у меня появились проблемы? — удивилась я. Как трудно поддерживать разговор! Я так привыкла отвлекаться от происходящего, что пробки в ушах образовывались сами собой.
— Лучше проблемы, чем… чем вечная хандра
— Я не хандрю!
Тяжело вздохнув, я попыталась ответить как можно эмоциональнее:
— Прости, Марк! — Боюсь, получилось вяловато. Я-то думала, что обманываю его для того, чтобы уберечь его от страданий. Тяжело сознавать, сколько усилий потрачено напрасно.
— Не надо извиняться.
— Хорошо, — вздохнула я, — тогда скажи, что делать.
— Ась, — нерешительно начал Марк, внимательно следя за моей реакцией, — милая, ты ведь не первая, на чью долю выпадают подобные испытания…
— Да, знаю. — Моя ухмылка получилась слабой и неубедительной.
— Слушай, думаю… думаю, тебе нужна помощь.
— Помощь?
— Слушай, — проговорила я бесцветным голосом, — если хочешь, я сегодня вечером пойду развлекаться. Сейчас позвоню Джен.
— Я хочу вовсе не этого! — раздраженно проговорил он. — Ни разу не видел, чтобы человек так себя насиловал!
Я тупо уставилась в стол.
—Марк, я тебя не понимаю! Сначала злишься, что я ничего не делаю, потом запрещаешь гулять с подружками…
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Нет, даже не так: я не желаю, чтобы ты страдала.
В моих глазах полыхнула искра тщательно скрытого чувства.
— Я никуда не поеду.
— Почему?
— Я же школу заканчиваю, последний семестр, зачем все портить?
— Ты хорошо учишься — проблем не возникнет. Ты ведь хороший танцор.
- Я вообще-то на диплом иду! – твердо ответила я, а в голове знала, то не в дипломе дело.
- Тебе ведь и диплом не нужен! – раздраженно ответил Марк.
— Не хочу стеснять маму и папу.
— Мама мечтает, чтобы вы были вместе.
— Во Франции слишком жарко.
Брат снова треснул кулаком по столу:
— Мы оба знаем, в чем тут дело! — Он набрал в грудь побольше воздуха. — За несколько дней ни весточки, ни телефонных звонков. Нельзя же вечно его ждать!
Я мрачно посмотрела на него. Щеки заливал густой румянец. Давно я не краснела от избытка чувств!
— Я ничего не жду. Ничего и никого.
— Айз(так называл меня брат, когда помогал мне, успокаивал)… — глухо началМарк.

— Мне пора в школу, — перебила я, встала и схватила со стола нетронутый завтрак. Поставив миску в раковину, даже не потрудилась ее вымыть. — Мы с Дженной что-нибудь придумаем, — бросила я через плечо. — Может, к ужину не вернусь. — Стараясь не встречаться с ним глазами, я застегнула рюкзак. — Съездим в Порт-Анжелес, какой-нибудь фильм посмотрим.
Я бросилась вон из дома, не давая ему шанса ответить.